Украинский период (1905-1923)

Он мечтает быть солдатом и маршировать в строю, а станет танцором с воздушными, но мало воинственными шагами, – это подтверждает сам Серж Лифарь, рассказывая о своих детских годах . Август 1913 года, Серёже 8 лет, о которых он вспоминает так: « Я надел военный костюмчик и красивую фуражку с вензелем киевского имперского Александровского колледжа. Но в моих мечтах военная форма имела совсем другой вид : красные эполеты с инициалами I.K., воротник с позолоченной каймой – униформа Первого кадетского корпуса. Я мечтал быть солдатом, кавалеристом: стройный высокий красавец на белом, как снег, коне, лихо скачущий во главе идущего в атаку эскадрона».

Серж Лифарь родился 2 апреля 1905 года в городе Киеве, нынешней столице Украины, расположенной на берегах реки Днепр. Счастливое беззаботное детство в семье киевских горожан. Его дед по материнской линии был фермером и происходил из семьи крупных землевладельцев, которые занимались добычей соли в Каспийском море. А соль обладает консервирующими свойствами – и дед прожил более ста лет! Большой цветущий сад и ласково мяукающие котята – такая обстановка окружала маленького Серёжу. « Если я провинился, то самое суровое наказание, которое мои родители на меня налагали, – это запереть вечером котёнка на кухне».

Отец Сергея, Михаил Лифарь, был чиновником. У Сергея было два брата: старший на год Василий, будущий художник, и на год младше, Леонид, который впоследствии станет лётчиком-истребителем. Троицу самых близких людей завершает старшая сестра Евгения, которая после революции тоже переедет в Париж и будет работать в ресторане. Серж сохранит образ отца как доброжелательного человека: «Он был добрым и ласковым. Он более всего ценил изысканность и порядок, окружал себя красивой мебелью, ценными безделушками: ему необходимо было чувствовать себя в гармоничной атмосфере. Он никогда не повышал голос, разговаривал с нами, как с друзьями, и умел уважать детей. Я был его любимцем».

Когда начались военные действия 1914г., Серж Лифарь подумывает завербоваться в армию, где уже служили двенадцать его родственников!
Киев становится сборным пунктом для многочисленных армейских подразделений: «Я проводил время, мечтая о военных передвижениях и придумывая планы побега на фронт – такой таинственный и такой искушающий».

Прилежный ученик, юный Серёжа поет также в церковном хоре в соборе Святой Софии в Киеве: « Я пел во время всех церковных служб. Родители гордились моими музыкальными успехами, но не позволяли ходить в театр. В их глазах театр являлся символом беспорядка и соблазна, которые могут сбить с дороги неоперившегося юнца ».

В 1917 году с наступлением октябрьской революции, повсюду стали раздаваться ленинские призывы к солдатам покинуть фронт, а к народу – восстать: « Грабь награбленное!» Началась паника, анархия. Солдаты дезертируют, убивая своих офицеров-командиров. Начинается непримиримая классовая война с единственной целью – истребить буржуазию. Большевики захватывают Киев. Затем приходят немцы и, грозя штыками, возвращают крестьянам их земли. Но жизнь идет своим чередом. Наступает период украинизации: «Официальные документы должны были составляться на неестественном и непонятном для народа языке». Подросток Сергей потрясён ужасами войны: « Немцы размещали пулеметы на огневых позициях вблизи восставших деревень и не оставляли ни одной живой души. Запирали жителей в хатах, а затем поджигали. Пользуясь этим, коммунисты, рассеянные по окрестностям, подбивали мужиков на мятежи. В отместку за сожженные дома селяне нападали на немецких солдат и бросали их в огромные кипящие котлы».

Записавшись сначала в Белую армию, Сергей Лифарь в итоге вступает в Красную Армию. Ему лишь 16 лет, но он сразу получил звание офицера, новенькую военную форму, большой револьвер и несколько десятков «молодых хулиганов» под своё командование. Советская власть спешила вырвать неопытных подростков из среды буржуазии и крестьянства, чтобы сделать из них «настоящих» коммунистов.

Была ликвидирована частная собственность, все здания были объявлены собственностью государства, в каждом доме был создан жилищный комитет. Магазины закрывались, распределением пищевых рационов занимается государство. Лифарь уверен, что приблизительно из 200-т друзей его юности, выжили лишь трое: он, его брат Василий и Серна, который впоследствии создаст в Париже под своим именем марку балетных туфлей, – рассказывает Серж Лифарь в своей книге «Моя жизнь», вышедшей в 1965 году в Париже.

В 1920 году при содействии товарища по колледжу Серж Лифарь знакомится с балетной секцией Брониславы Нижинской, сестры знаменитого в то время русского хореографа и танцора Вацлава Нижинского. Это было просто откровение: «Я забивался в угол комнаты, моё сердце неистово колотилось, я ощущал небывалый восторг: ученики мадам Нижинской танцевали Шопена и Шумана; я открывал прекрасную гармонию между музыкой и их телами, обожествлёнными ритмом; музыка вдохновляла танец и находила в нем свой завершающий венец. Танец-любовь овладевал моей жизнью».

На следующий день он решает вернуться в студию, захватив с собой балетные туфли, но мадам Нижинская наотрез отказалась принять его учеником. Возможно, такой сухой и краткий отказ был вызван видом его военной формы. Но он не обращает на это внимания и самовольно записывается как ученик: «Я работал с несравненным старанием, но она, казалось, этого не замечала. Занятия длились несколько месяцев. Они приносили мне безграничное счастье и новую радость от достижения, наконец, такой техники, без которой любой характер бессилен самовыражаться», – будет он позднее вспоминать. В тот период он не думал ни о театре, ни о сцене: « Я начинал открывать для себя такие понятия, как порыв души, дыхание и физическое движение тела, которые дают три четко различимых ритмических рисунка».

Когда великая балерина готовится бежать из Советской России в Париж, Серж решает изучать танец самостоятельно. В одиночестве он начинает свое пятнадцатимесячное самообразование: пять-шесть часов ежедневно в студии, где он постигает «радости и муки творчества, радости и муки труда, от самого высшего экстаза до самых низменных желаний». В этот период формируется его музыкальный вкус, он понимает, что « ритм – это душа музыки». Он любит Моцарта и Шопена больше, чем русских композиторов, к которым оставался равнодушен. Зато знакомство с поэзией великого Пушкина и с «музыкой его стихов» стало откровением. Всю жизнь он по-настоящему преклонялся поэту.